Единственным способом очищения души от пороков является покаяние.
Как каяться? Об этом написано много и подробно [Экопсихология], я же расскажу о том же на своём примере.
Владимир недавно нам рассказал, как когда-то, когда он сам ещё только учился взаимодействию с Богом в православной традиции, произошёл такой случай. Он посоветовал своему молодому православному товарищу пройти покаяние в церкви. Тот возвращается — сияющий! Владимир спрашивает его:
— Ну как, покаялся?
— Покаялся!!!
— А в чём каялся?
— … Не знаю…
— Как же ты тогда каялся?
— А вот так: “Грешен, Господи! Грешен, Господи! Грешен, Господи!”…
… Вначале каяться я тоже умела лишь чуть лучше, чем тот мальчик. Не раз я занималась перепросмотром всей своей жизни и старалась, извлекая из памяти ситуации ошибок, повлёкшие за собою боль, страдания других существ, просить у них прощения… И, казалось, вспомнила уже всё…
Но нужно понимать, что работа по очищению и преображению себя не может быть сделана лишь однажды и навсегда…
И иногда Бог вновь и вновь подводит к вспоминанию того, что ещё не было осознанно и смыто покаянной работой.
… Например, мы собираем цветы черёмухи для мёда. С нами — Божественный Лао. А мне — так плохо, хоть умирай, почти теряю сознание… Пытаюсь понять: в чём причина?
— Лао, что не так?
— Смотри: ты срываешь цветы, которые Я учил тебя держать на ладонях Любви, на ладонях рук духовного сердца! Ты их срываешь механически: раз для еды — значит имеешь право… Но это — ведь не совсем так!
Пойми: они дарят тебе свои жизни, свой аромат, свою любовь — и ты не имеешь права принимать эти дары без благодарности к ним!…
И ещё вспомни всех тех Моих детей в растительных телах, жизни которых ты отняла напрасно…
… И я вспоминала букеты полевых цветов, собранные в детстве, венки из одуванчиков… Вспоминала кувшинки — северных родственников индийских лотосов: выдернув их из воды, мы делали из них бусы, изломав стебель, на котором теперь безжизненно болтались умирающие прекрасные венчики…
Я каялась и просила прощенья — и училась никогда не забывать эти уроки Лао…
… А вот совсем недавно, когда энергетическая чистота и прозрачность в теле стали уже привычным состоянием, я обнаружила вдруг небольшое затемнение, которое не устранялось никакими методами. Я довольно долго пыталась разобраться сама, но не получалось…
Мы приехали к Бáбаджи*. Он отвечал на различные вопросы и предлагал продолжать их задавать.
Я решилась — и спросила о той ситуации.
Владимир передал ответ Бабаджи:
— Это имеет кармическую причину. Требуется покаяние. Это — из твоего “туристского” прошлого.
… “Туристское прошлое”… С походами в детстве и юности у меня были связаны только самые светлые воспоминания. К походной жизни меня приучил мой папа ещё с раннего детства. Летом — байдарки или велосипеды, зимой — лыжи. Папа в таких походах всегда преображался, становился совершенно иным человеком… Теперь я понимаю механизм: на природе он погружался в анахату и жил духовным сердцем, превращая все наши путешествия в счастье общения с природой.
Я долго никак не могла вспомнить ничего дурного, совершённого мною тогда. Походы… Просторы Вуоксы, дивная красота, где лишь одну треть пространства составляет суша: поднимающиеся из озёрной глади гранитные острова, поросшие сосновым лесом, мхами и лишайниками, а всё остальное — вода, прозрачная поверхность воды…
Лодки скользят по глади, мы пристаём, выбираемся на остров… А там — в маленьких гранитных впадинках — заросли подберёзовиков и подосиновиков, черники и брусники. А поднимающиеся над водой гранитные скалы зовут забраться на самый верх — и увидеть с высоты озёрный край удивительной красоты… Рассветы, закаты …
Мой папа был во многом образцом для подражания: никогда не срубались для костра живые деревья, никогда сломанные лапы живых ёлочек не служили подстилкой для палаток, папа никогда не мог сам ловить рыбу: он именно физически ощущал боль червяка, которого нужно насаживать на крючок… Об этике питания ни он, ни я, ни мама тогда не догадывалась…, и, конечно, мы ели и колбасу, и мясные и рыбные консервы…
… Мне никак не удавалось нащупать ту конкретную причину, о которой говорил Бабаджи. Я снова стала просить Его помочь…
И тогда вспомнился один поход, который настолько отличался от всех остальных, что оказался почти стёртым, запрятанным в глубинах памяти…
Тогда всё было не так. Мне было лет восемь — десять. Походом руководил не папа, а его приятель — охотник и рыболов с большим стажем.
Он вовсе не был человеком зла. И именно он ведь в своё время научил папу походной жизни на воде.
… Мы плыли по речке с низкими, болотистыми, поросшими кустарником берегами. Каждую ночь поперёк реки ставилась сеть — и огромные рыбы оказывались жертвами… А потом мы их ели…
А однажды он с радостью и гордостью принёс нам свой трофей — убитого вальдшнепа…
Вот!… Теперь я поняла, что докопалась…
Я вновь видела мёртвое тельце птицы — с остекленевшим взглядом больших круглых глаз, мягкими коричневыми пёрышками и удивительным длинным клювом. Тогда я впервые могла осознать, что ведь его — убили! И что даже реальной едой для девяти человек не мог стать этот маленький трофей охотничьего тщеславия…
Я уже не могу вспомнить: ела я, или не ела тогда… Но! Тогда я спряталась от осознания, закрыв от ужаса глаза души… А возможность понять была так близка... Мог быть совершён первый осознанный выбор души… Я струсила тогда — и продолжала жить как все: с глазами, закрытыми от совести…
… Тогда я ничего ещё не знала про вальдшнепов, даже не видела их… Я ведь всегда спала, когда низко-низко над рекой, над кустарниками пролетали, опустив вниз свои длинные “носы”, эти удивительные птицы, когда наполняли они вечерние и утренние зори “хорканьем” и “цвирканьем” — их таинственной, неподражаемой песней.
Теперь, спустя много лет, я узнала о жизни вальдшнепов, слышала их песни, даже снимала на киноплёнку их удивительный полёт…
Теперь я очень хорошо понимала величину своей вины! Я просила прощения у того вальдшнепа, который, повинуясь Божественному зову весны и любви, пел свою песню…, но прогремел выстрел человека-хищника, оборвавший его жизнь… и ту его песню…
… В последние годы, участвуя в работе с Владимиром, я не раз видела их близко-близко… Иногда бывало, что, ощутив поле моей любви, вальдшнеп на несколько секунд зависал в воздухе в метре от моего лица. Он с удивлением смотрел на меня: неужели это и есть та, которая излучает такую любовь?… А я в ответ могла лишь посылать ему новые порции любви: ведь в опустившихся сумерках видеокамера уже не могла снимать…
Звучали над землёй прекрасные песни вальдшнепов, кроншнепов, бекасов… А где-то вдалеке вновь звучали выстрелы… Охотничья “доблесть” продолжала обрывать птичьи жизни…
* К Бабаджи, воплощавшемуся в последний раз в качестве Аватара в индийском Хайдакхане. Его Учение изложено в [6], см. также [3,7,9].
